Неточные совпадения
Левин знал брата
и ход его мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче было жить без
веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения явлений мира вытеснили верования,
и потому он знал, что теперешнее возвращение его не было законное, совершившееся путем той же мысли, но было только временное, корыстное, с безумною
надеждой исцеления.
Татьяна Марковна разделяла со многими другими
веру в печатное слово вообще, когда это слово было назидательно, а на этот раз, в столь близком ее сердцу деле, она поддалась
и некоторой суеверной
надежде на книгу, как на какую-нибудь ладанку или нашептыванье.
Внезапный поцелуй
Веры взволновал Райского больше всего. Он чуть не заплакал от умиления
и основал было на нем дальние
надежды, полагая, что простой случай, неприготовленная сцена, где он нечаянно высказался просто, со стороны честности
и приличия, поведут к тому, чего он добивался медленным
и трудным путем, — к сближению.
— Будет? — повторил
и он, подступив к ней широкими шагами,
и чувствовал, что волосы у него поднимаются на голове
и дрожь бежит по телу. — Татьяна Марковна! Не маните меня напрасной
надеждой, я не мальчик! Что я говорю — то верно, но хочу, чтоб
и то, что сказано мне — было верно, чтобы не отняли у меня потом! Кто мне поручится, что это будет, что
Вера Васильевна… когда-нибудь…
С тех пор как у Райского явилась новая задача —
Вера, он реже
и холоднее спорил с бабушкой
и почти не занимался Марфенькой, особенно после вечера в саду, когда она не подала никаких
надежд на превращение из наивного, подчас ограниченного, ребенка в женщину.
Это молчаливое спокойствие бесило Марка. Сломанная беседка
и появление Тушина в роли посредника показали ему, что
надежды его кончаются, что
Вера не колеблется больше, что она установилась на своем намерении не видеться с ним никогда.
Но когда он прочитал письмо
Веры к приятельнице, у него невидимо
и незаметно даже для него самого, подогрелась эта
надежда. Она там сознавалась, что в нем, в Райском, было что-то: «
и ум,
и много талантов, блеска, шума или жизни, что, может быть, в другое время заняло бы ее, а не теперь…»
Вера, глядя на него, угадала, что он во второй раз скатился с своего обрыва счастливых
надежд. Ее сердце, женский инстинкт, дружба — все бросилось на помощь бедному Тушину,
и она не дала рухнуть окончательно всем его
надеждам, удержав одну, какую только могла дать ему в своем положении, — это безграничное доверие
и уважение.
Он не хотел любить
Веру, да
и нельзя, если б хотел: у него отняты все права, все
надежды. Ее нежнейшая мольба, обращенная к нему — была — «уехать поскорей», а он был занят, полон ею, одною ею,
и ничем больше!
Как ни велика была
надежда Татьяны Марковны на дружбу
Веры к нему
и на свое влияние на нее, но втайне у ней возникали некоторые опасения. Она рассчитывала на послушание
Веры — это правда, но не на слепое повиновение своей воле. Этого она
и не хотела
и не взялась бы действовать на волю.
Вера не шла, боролась —
и незаметно мало-помалу перешла сама в активную роль: воротить
и его на дорогу уже испытанного добра
и правды, увлечь, сначала в правду любви, человеческого, а не животного счастья, а там
и дальше, в глубину ее
веры, ее
надежд!..
— Простите, — продолжал потом, — я ничего не знал,
Вера Васильевна. Внимание ваше дало мне
надежду. Я дурак —
и больше ничего… Забудьте мое предложение
и по-прежнему давайте мне только права друга… если стою, — прибавил он,
и голос на последнем слове у него упал. — Не могу ли я помочь? Вы, кажется, ждали от меня услуги?
Надежда быть близким к
Вере питалась в нем не одним только самолюбием: у него не было нахальной претензии насильно втереться в сердце, как бывает у многих писаных красавцев, у крепких, тупоголовых мужчин, —
и чем бы ни было — добиться успеха. Была робкая, слепая
надежда, что он может сделать на нее впечатление,
и пропала.
Он молчал, делая
и отвергая догадки. Он бросил макинтош
и отирал пот с лица. Он из этих слов видел, что его
надежды разлетелись вдребезги, понял, что
Вера любит кого-то… Другого ничего он не видел, не предполагал. Он тяжело вздохнул
и сидел неподвижно, ожидая объяснения.
От этого у Тушина, тихо, пока украдкой от него самого, теплился, сквозь горе, сквозь этот хаос чувств, тоски, оскорблений — слабый луч
надежды, не на прежнее, конечно, полное, громадное счастье взаимности, но на счастье не совсем терять
Веру из виду, удержать за собой навсегда ее дружбу
и вдалеке когда-нибудь, со временем, усилить ее покойную, прочную симпатию к себе
и…
и…
— У вас какая-то сочиненная
и придуманная любовь… как в романах… с
надеждой на бесконечность… словом — бессрочная! Но честно ли то, что вы требуете от меня,
Вера? Положим, я бы не назначал любви срока, скача
и играя, как Викентьев, подал бы вам руку «навсегда»: чего же хотите вы еще? Чтоб «Бог благословил союз», говорите вы, то есть чтоб пойти в церковь — да против убеждения — дать публично исполнить над собой обряд… А я не верю ему
и терпеть не могу попов: логично ли, честно ли я поступлю!..
Надо вырвать корень болезни, а он был не в одной
Вере, но
и в бабушке —
и во всей сложной совокупности других обстоятельств: ускользнувшее счастье, разлука, поблекшие
надежды жизни — все! Да,
Веру нелегко утешить!
Вере становилось тепло в груди, легче на сердце. Она внутренно вставала на ноги, будто пробуждалась от сна, чувствуя, что в нее льется волнами опять жизнь, что тихо, как друг, стучится мир в душу, что душу эту, как темный, запущенный храм, осветили огнями
и наполнили опять молитвами
и надеждами. Могила обращалась в цветник.
Через день пришел с Волги утром рыбак
и принес записку от
Веры с несколькими ласковыми словами. Выражения: «милый брат», «
надежды на лучшее будущее», «рождающаяся искра нежности, которой не хотят дать ходу»
и т. д., обдали Райского искрами счастья.
Оба понимали, что каждый с своей точки зрения прав — но все-таки безумно втайне надеялись, он — что она перейдет на его сторону, а она — что он уступит, сознавая в то же время, что
надежда была нелепа, что никто из них не мог, хотя бы
и хотел, внезапно переродиться, залучить к себе, как шапку надеть, другие убеждения, другое миросозерцание, разделить
веру или отрешиться от нее.
Ужели даром бился он в этой битве
и устоял на ногах, не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора:
Вера любила другого, надеялась быть счастлива с этим другим — вот где настоящий обрыв! Теперь
надежда ее умерла, умирает, по словам ее («а она никогда не лжет
и знает себя», — подумал он), — следовательно, ничего нет больше, никаких гор! А они не понимают, выдумывают препятствия!
— У него сегодня четыре именинницы: жена Софья
и три дочери «погодки»
Вера,
Надежда и Любовь. Человек расчетливый — так всех дочерей подогнал, чтобы в один день, с матерью заодно, именины справить. Старшие две дочери гимназию кончают.
Объяснение отца относительно молитвы загорелось во мне неожиданной
надеждой. Если это верно, то ведь дело устраивается просто: стоит только с
верой, с настоящей
верой попросить у бога пару крыльев… Не таких жалких какие брат состряпал из бумаги
и дранок. А настоящих с перьями, какие бывают у птиц
и ангелов.
И я полечу!
Только теперь я понимаю, какое значение имело для него это изречение… Он боялся, что мы будем нести наказание за его грехи.
И его совесть восставала против несправедливой кары, а
вера требовала покорности
и давала
надежду…
Для постижения России нужно применить теологальные добродетели
веры,
надежды и любви.
И наша историософическая мысль будет протекать в атмосфере глубокого пессимизма в отношении к прошлому
и особенно настоящему России
и оптимистической
веры и надежды в отношении к будущему.
Наша
вера и наша
надежда, что чудо это совершится, основаны на чуде, которое уже совершилось, на чуде воскресения Христа.
Ах, какое это было хорошее время, время розовых
надежд,
веры и счастливых молодых грез!..
И, следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В
надежде на Бога
Хранила все детскую
веру.
В основе его беспечности лежала непоколебимая
вера в судьбу, поддерживавшая в нем самые неясные
и самые смелые
надежды.
Таким образом
надежды и упования партии Тетюева значительно побледнели
и потеряли прежнее обаяние, а известно, как много значит в каждом деле
вера в собственные силы.
Задевают за все, ощупывают каждое
и отбрасывают от себя, не теряя
веры и надежды…
Помню я
и долгие зимние вечера,
и наши дружеские, скромные беседы [46], заходившие далеко за полночь. Как легко жилось в это время, какая глубокая
вера в будущее, какое единодушие
надежд и мысли оживляло всех нас! Помню я
и тебя, многолюбимый
и незабвенный друг
и учитель наш! Где ты теперь? какая железная рука сковала твои уста, из которых лились на нас слова любви
и упования?
Так лучше уже прямо, без рассуждений, принять на
веру, что все эти стремления,
надежды и порывы суть"неотносящиеся дела", которые злоухищренно
и преднамеренно выдумал зачинщик Тяпкин-Ляпкин.
Видимо, что это был для моего героя один из тех жизненных щелчков, которые сразу рушат
и ломают у молодости дорогие
надежды, отнимают силу воли, силу к деятельности,
веру в самого себя
и делают потом человека тряпкою, дрянью, который видит впереди только необходимость жить, а зачем
и для чего, сам того не знает.
Таковы были последствия небрежного обращения с «сокровищем». Измученные, истерзанные, подавленные общим презрением, сестры утратили всякую
веру в свои силы, всякую
надежду на просвет в будущем. Они похудели, опустились, струсили.
И, к довершению всего, Аннинька, побывавши в школе Кукишева, приучилась пить.
Что делаешь, Руслан несчастный,
Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты шагом едешь меж полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет
вера.
С
надеждой,
верою веселой
Иди на все, не унывай;
Вперед! мечом
и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.
Чтобы разорвать прочные петли безысходной скуки, которая сначала раздражает человека, будя в нём зверя, потом, тихонько умертвив душу его, превращает в тупого скота, чтобы не задохнуться в тугих сетях города Окурова, потребно непрерывное напряжение всей силы духа, необходима устойчивая
вера в человеческий разум. Но её даёт только причащение к великой жизни мира,
и нужно, чтобы, как звёзды в небе, человеку всегда были ясно видимы огни всех
надежд и желаний, неугасимо пылающие на земле.
— Неужели вы изволили забыть, что завтра семнадцатого сентября, день вашего ангела, богомудрой Софии
и дщерей ее — Любви,
Веры и Надежды!
Я мог сделать довольно основательное предположение по адресу вчерашних масок, — мы их провожали вместе, а потом разлучились; на мою долю досталось провожать двух сестер,
Веру и Надежду, а Пепко провожал Ночь
и мать, премудрость Софью.
Впоследствии она оказалась матерью
Веры и Надежды.
События полетели быстрой чередой. Пепко имел вид заговорщика
и в одно прекрасное февральское утро заявил мне, что в следующее воскресенье мы отправимся к
Вере и Надежде.
—
Вера,
Надежда, Любовь
и мать их Софья-премудрость…
Вера и Надежда обитали в глубинах Петербургской стороны. Когда мы шли к ним вечером в воскресенье, Пепко сначала отмалчивался, а потом заговорил, продолжая какую-то тайную мысль...
Сами по себе барышни были среднего разбора — ни хороши, ни худы, ни особенно молоды. Мне нравилось, что они одевались очень скромно, без всяких претензий
и без помощи портнихи. Младшая,
Надежда, белокурая
и как-то задорно здоровая, мне нравилась больше старшей
Веры, которая была красивее, — я не любил брюнеток.
— Гм, твое дело… Если не ошибаюсь,
Вера и Надежда — сестры,
и, если не ошибаюсь, у них есть мамаша, то есть они живут при мамаше?
— У этих милых девушек один недостаток:
надежда должна быть старше
веры, ео ipso, [разумеется (лат.).] а в действительности
Вера старше
Надежды. Но с этой маленькой хронологической неточностью можно помириться, потому что она умеет так хорошо улыбаться
и смотреть такими светлыми глазками…
Юрий стал рассказывать, как он любил ее, не зная, кто она, как несчастный случай открыл ему, что его незнакомка — дочь боярина Кручины; как он, потеряв всю
надежду быть ее супругом
и связанный присягою, которая препятствовала ему восстать противу врагов отечества, решился отказаться от света; как произнес обет иночества
и, повинуясь воле своего наставника, Авраамия Палицына, отправился из Троицкой лавры сражаться под стенами Москвы за
веру православную; наконец, каким образом он попал в село Кудиново
и для чего должен был назвать ее своей супругою.
— Да, но это ужаснее! Вы отнимаете у меня не только
веру во все то, во что я всю жизнь мою верила, но даже лишаете меня самой
надежды найти гармонию в устройстве отношений моих детей с религией отцов
и с условиями общественного быта.